Неточные совпадения
На шестой день были назначены губернские выборы. Залы
большие и малые были полны дворян в разных мундирах. Многие приехали только к этому дню. Давно не видавшиеся знакомые, кто из Крыма, кто из Петербурга, кто из-за границы, встречались в залах. У губернского
стола, под портретом Государя, шли прения.
Разговаривая и здороваясь со встречавшимися знакомыми, Левин с князем прошел все комнаты:
большую, где стояли уже
столы и играли в небольшую игру привычные партнеры; диванную, где играли в шахматы и сидел Сергей Иванович, разговаривая с кем-то; бильярдную, где на изгибе комнаты у дивана составилась веселая партия с шампанским, в которой участвовал Гагин; заглянули и в инфернальную, где у одного
стола,
за который уже сел Яшвин, толпилось много державших.
Когда встали из-за
стола, Левину хотелось итти
за Кити в гостиную; но он боялся, не будет ли ей это неприятно по слишком
большой очевидности его ухаживанья
за ней. Он остался в кружке мужчин, принимая участие в общем разговоре, и, не глядя на Кити, чувствовал ее движения, ее взгляды и то место, на котором она была в гостиной.
— Нет, вы мне только скажите, Василий Лукич, — спросил он вдруг, уже сидя
за рабочим
столом и держа в руках книгу, — что
больше Александра Невского? Вы знаете, папа получил Александра Невского?
Выйдя из-за
стола, Левин, чувствуя, что у него на ходьбе особенно правильно и легко мотаются руки, пошел с Гагиным через высокие комнаты к бильярдной. Проходя через
большую залу, он столкнулся с тестем.
Этим обед и кончился; но когда встали из-за
стола, Чичиков почувствовал в себе тяжести на целый пуд
больше.
Опомнилась, глядит Татьяна:
Медведя нет; она в сенях;
За дверью крик и звон стакана,
Как на
больших похоронах;
Не видя тут ни капли толку,
Глядит она тихонько в щелку,
И что же видит?..
за столомСидят чудовища кругом:
Один в рогах, с собачьей мордой,
Другой с петушьей головой,
Здесь ведьма с козьей бородой,
Тут остов чопорный и гордый,
Там карла с хвостиком, а вот
Полу-журавль и полу-кот.
Вдруг раздались из залы звуки гросфатера, и стали вставать из-за
стола. Дружба наша с молодым человеком тотчас же и кончилась: он ушел к
большим, а я, не смея следовать
за ним, подошел, с любопытством, прислушиваться к тому, что говорила Валахина с дочерью.
Раскольников поднял вопросительно брови. Слова Ильи Петровича, очевидно недавно вышедшего из-за
стола, стучали и сыпались перед ним
большею частью как пустые звуки. Но часть их он все-таки кое-как понимал; он глядел вопросительно и не знал, чем это все кончится.
«Для кого же после этого делались все приготовления?» Даже детей, чтобы выгадать место, посадили не
за стол, и без того занявший всю комнату, а накрыли им в заднем углу на сундуке, причем обоих маленьких усадили на скамейку, а Полечка, как
большая, должна была
за ними присматривать, кормить их и утирать им, «как благородным детям», носики.
— Вот, посмотрите сюда, в эту вторую
большую комнату. Заметьте эту дверь, она заперта на ключ. Возле дверей стоит стул, всего один стул в обеих комнатах. Это я принес из своей квартиры, чтоб удобнее слушать. Вот там сейчас
за дверью стоит
стол Софьи Семеновны; там она сидела и разговаривала с Родионом Романычем. А я здесь подслушивал, сидя на стуле, два вечера сряду, оба раза часа по два, — и, уж конечно, мог узнать что-нибудь, как вы думаете?
Городской бульвар на высоком берегу Волги, с площадкой перед кофейной. Направо (от актеров) — вход в кофейную, налево — деревья; в глубине низкая чугунная решетка,
за ней — вид на Волгу, на
большое пространство: леса, села и проч. На площадке
столы и стулья: один
стол на правой стороне, подле кофейной, другой — на левой.
— А
больше я ничего не требую. Я со всяким человеком готов
за стол сесть.
В конце концов было весьма приятно сидеть
за столом в маленькой, уютной комнате, в теплой, душистой тишине и слушать мягкий, густой голос красивой женщины. Она была бы еще красивей, если б лицо ее обладало
большей подвижностью, если б темные глаза ее были мягче. Руки у нее тоже красивые и очень ловкие пальцы.
И живая женщина
за столом у самовара тоже была на всю жизнь сыта: ее
большое, разъевшееся тело помещалось на стуле монументально крепко, непрерывно шевелились малиновые губы, вздувались сафьяновые щеки пурпурного цвета, колыхался двойной подбородок и бугор груди.
Он сел пить кофе против зеркала и в непонятной глубине его видел свое очень истощенное, бледное лицо, а
за плечом своим —
большую, широколобую голову, в светлых клочьях волос, похожих на хлопья кудели; голова низко наклонилась над
столом, пухлая красная рука работала вилкой в тарелке, таская в рот куски жареного мяса. Очень противная рука.
В кухне — кисленький запах газа, на плите, в
большом чайнике, шумно кипит вода, на белых кафельных стенах солидно сияет медь кастрюль, в углу, среди засушенных цветов, прячется ярко раскрашенная статуэтка мадонны с младенцем. Макаров сел
за стол и, облокотясь, сжал голову свою ладонями, Иноков, наливая в стаканы вино, вполголоса говорит...
Пошли в угол террасы; там
за трельяжем цветов, под лавровым деревом сидел у
стола большой, грузный человек. Близорукость Самгина позволила ему узнать Бердникова, только когда он подошел вплоть к толстяку. Сидел Бердников, положив локти на
стол и высунув голову вперед, насколько это позволяла толстая шея. В этой позе он очень напоминал жабу. Самгину показалось, что птичьи глазки Бердникова блестят испытующе, точно спрашивая...
Варвара, встретив Митрофанова словами благодарности, усадила его к
столу, налила водки и, выпив
за его здоровье, стала расспрашивать; Иван Петрович покашливал, крякал, усердно пил, жевал, а Самгин, видя, что он смущается все
больше, нетерпеливо спросил...
За спиной его щелкнула ручка двери. Вздрогнув, он взглянул через плечо назад, — в дверь втиснулся толстый человек, отдуваясь, сунул на
стол шляпу, расстегнул верхнюю пуговицу сюртука и, выпятив живот величиной с
большой бочонок, легко пошел на Самгина, размахивая длинной правой рукой, точно собираясь ударить.
Клим сел против него на широкие нары, грубо сбитые из четырех досок; в углу нар лежала груда рухляди, чья-то постель.
Большой стол пред нарами испускал одуряющий запах протухшего жира.
За деревянной переборкой, некрашеной и щелявой, светился огонь, там кто-то покашливал, шуршал бумагой. Усатая женщина зажгла жестяную лампу, поставила ее на
стол и, посмотрев на Клима, сказала дьякону...
Там у
стола сидел парень в клетчатом пиджаке и полосатых брюках; тугие щеки его обросли густой желтой шерстью, из
больших светло-серых глаз текли слезы, смачивая шерсть, одной рукой он держался
за стол, другой —
за сиденье стула; левая нога его, голая и забинтованная полотенцем выше колена, лежала на деревянном стуле.
В углу, откуда он пришел, сидел
за столом такой же кругленький, как Тагильский, но пожилой, плешивый и очень пьяный бородатый человек с
большим животом, с длинными ногами. Самгин поторопился уйти, отказавшись от предложения Тагильского «разделить компанию».
Но их было десятка два, пятеро играли в карты, сидя
за большим рабочим
столом, человек семь окружали игроков, две растрепанных головы торчали на краю приземистой печи, невидимый, в углу, тихонько, тенорком напевал заунывную песню, ему подыгрывала гармоника, на ларе для теста лежал, закинув руки под затылок,
большой кудрявый человек, подсвистывая песне.
Он ожидал увидеть глаза черные, строгие или по крайней мере угрюмые, а при таких почти бесцветных глазах борода ротмистра казалась крашеной и как будто увеличивала благодушие его, опрощала все окружающее.
За спиною ротмистра, выше головы его, на черном треугольнике — бородатое, широкое лицо Александра Третьего, над узенькой, оклеенной обоями дверью —
большая фотография лысого, усатого человека в орденах, на
столе, прижимая бумаги Клима, — толстая книга Сенкевича «Огнем и мечом».
Перешли в
большую комнату, ее освещали белым огнем две спиртовые лампы, поставленные на
стол среди многочисленных тарелок, блюд, бутылок. Денисов взял Самгина
за плечо и подвинул к небольшой, толстенькой женщине в красном платье с черными бантиками на нем.
Белые двери привели в небольшую комнату с окнами на улицу и в сад. Здесь жила женщина. В углу, в цветах, помещалось на мольберте
большое зеркало без рамы, — его сверху обнимал коричневыми лапами деревянный дракон. У
стола — три глубоких кресла,
за дверью — широкая тахта со множеством разноцветных подушек, над нею, на стене, — дорогой шелковый ковер, дальше — шкаф, тесно набитый книгами, рядом с ним — хорошая копия с картины Нестерова «У колдуна».
По чугунной лестнице, содрогавшейся от работы типографских машин в нижнем этаже, Самгин вошел в
большую комнату; среди ее,
за длинным
столом, покрытым клеенкой, закапанной чернилами, сидел Иван Дронов и, посвистывая, списывал что-то из записной книжки на узкую полосу бумаги.
И видится ему
большая темная, освещенная сальной свечкой гостиная в родительском доме, сидящая
за круглым
столом покойная мать и ее гости: они шьют молча; отец ходит молча. Настоящее и прошлое слились и перемешались.
Она все
за работой, все что-нибудь гладит, толчет, трет и уже не церемонится, не накидывает шаль, когда заметит, что он видит ее сквозь полуотворенную дверь, только усмехнется и опять заботливо толчет, гладит и трет на
большом столе.
— И порядка
больше, — продолжал Тарантьев, — ведь теперь скверно у тебя
за стол сесть! Хватишься перцу — нет, уксусу не куплено, ножи не чищены; белье, ты говоришь, пропадает, пыль везде — ну, мерзость! А там женщина будет хозяйничать: ни тебе, ни твоему дураку, Захару…
Он стал давать по пятидесяти рублей в месяц еще, предположив взыскать эти деньги из доходов Обломова третьего года, но при этом растолковал и даже побожился сестре, что
больше ни гроша не положит, и рассчитал, какой
стол должны они держать, как уменьшить издержки, даже назначил, какие блюда когда готовить, высчитал, сколько она может получить
за цыплят,
за капусту, и решил, что со всем этим можно жить припеваючи.
Большая, веселая комната, группа собеседников, здоровых, поющих, говорящих шумно вокруг
стола,
за роскошным обедом, среди цветов, шипящих бокалов.
— Ce Тушар вошел с письмом в руке, подошел к нашему
большому дубовому
столу,
за которым мы все шестеро что-то зубрили, крепко схватил меня
за плечо, поднял со стула и велел захватить мои тетрадки.
О сударь, когда дружба собирает
за столом супругу, детей, сестер, друзей, когда живая радость воспламеняет мое сердце, — скажите мне, сударь: есть ли
большее счастье, чем то, которым все наслаждаются?
Чрез час каюты наши завалены были ящиками: в
большом рыба, что подавали
за столом, старая знакомая, в другом сладкий и очень вкусный хлеб, в третьем конфекты. «Вынеси рыбу вон», — сказал я Фаддееву. Вечером я спросил, куда он ее дел? «Съел с товарищами», — говорит. «Что ж, хороша?» «Есть душок, а хороша», — отвечал он.
Большая часть выскочила из-за
стола, но нас трое усидели.
От этого сегодня вы обедаете в обществе двадцати человек, невольно заводите знакомство, иногда успеет зародиться, в течение нескольких дней, симпатия; каждый день вы с
большим удовольствием спешите свидеться,
за столом или в общей прогулке, с новым и неожиданным приятелем.
Хозяин пригласил нас в гостиную
за большой круглый
стол, уставленный множеством тарелок и блюд с свежими фруктами и вареньями. Потом слуги принесли графины с хересом, портвейном и бутылки с элем. Мы попробовали последнего и не могли опомниться от удовольствия: пиво было холодно как лед, так что у меня заныл зуб. Подали воды, тоже прехолодной. Хозяин объяснил, что у него есть глубокие подвалы; сверх того, он нарочно велел нахолодить пиво и воду селитрой.
На
большом круглом
столе лежали счеты, реестры,
за которыми мы и застали эконома.
Еще
за столом сидела толстая-претолстая барыня, лет сорока пяти, с
большими, томными, медленно мигающими глазами, которые она поминутно обращала на капитана.
Вечером, идучи к адмиралу пить чай, я остановился над люком общей каюты посмотреть, с чем это
большая сковорода стоит на
столе. «Не хотите ли попробовать жареной акулы?» — спросили сидевшие
за столом. «Нет». — «Ну так ухи из нее?» — «Вы шутите, — сказал я, — разве она годится?» — «Отлично!» — отвечали некоторые. Но я после узнал, что те именно и не дотрогивались до «отличного» блюда, которые хвалили его.
Во второй комнате, освещенной висячею лампой,
за накрытым с остатками обеда и двумя бутылками
столом сидел в австрийской куртке, облегавшей его широкую грудь и плечи, с
большими белокурыми усами и очень красным лицом офицер.
— Вы вот подпишите прошение, — сказал он и, достав из кармана
большой конверт, выложил его на
стол. Она утерла слезы концом косынки и села
за стол, спрашивая, где и что писать.
В первое свое посещение клуба Привалов долго бродил по комнаткам в нижнем этаже, где
за столами сидели
большей частью совершенно незнакомые ему люди.
«Но что это, что это? Почему раздвигается комната… Ах да… ведь это брак, свадьба… да, конечно. Вот и гости, вот и молодые сидят, и веселая толпа и… где же премудрый архитриклин? Но кто это? Кто? Опять раздвинулась комната… Кто встает там из-за
большого стола? Как… И он здесь? Да ведь он во гробе… Но он и здесь… встал, увидал меня, идет сюда… Господи!..
Она была уже дома; с полчаса как воротилась от Мити, и уже по тому быстрому движению, с которым она вскочила с кресел из-за
стола к нему навстречу, он заключил, что ждала она его с
большим нетерпением.
Старик сидел один
за столом, в туфлях и в старом пальтишке, и просматривал для развлечения, без
большого, однако, внимания, какие-то счеты.
На сей раз он привел меня в
большой кабинет; там,
за огромным
столом, на
больших покойных креслах сидел толстый, высокий румяный господин — из тех, которым всегда бывает жарко, с белыми, откормленными, но рыхлыми мясами, с толстыми, но тщательно выхоленными руками, с шейным платком, сведенным на минимум, с бесцветными глазами, с жовиальным [Здесь: благодушным (от фр. jovial).] выражением, которое обыкновенно принадлежит людям, совершенно потонувшим в любви к своему благосостоянию и которые могут подняться холодно и без
больших усилий до чрезвычайных злодейств.
Потом взошел полицмейстер, другой, не Федор Иванович, и позвал меня в комиссию. В
большой, довольно красивой зале сидели
за столом человек пять, все в военных мундирах,
за исключением одного чахлого старика. Они курили сигары, весело разговаривали между собой, расстегнувши мундиры и развалясь на креслах. Обер-полицмейстер председательствовал.